Оскар Геворкян: Сегодня клиники Юнидент готовы решить любую задачу в стоматологии

Год назад, в декабре, открылось отделение челюстно-лицевой хирургии медицинского центра сети клиник Юнидент Стоматология, который расположен в Бобровом переулке. Стоматологическое отделение центра начало принимать пациентов еще в июле, однако особенность проекта клиники состояла именно в совместной работе стоматологов и челюстно-лицевых хирургов. И вот с декабря началась работа в новом формате. О том, чем уникален такой формат, и насколько он оправдал себя за этот год, мы поговорили с главным врачом центра на Чистых прудах, кандидатом медицинских наук, челюстно-лицевым хирургом Оскаром Геворкяном.

—  Давайте сразу остановимся на главной от­личительной особенности клиники. Зачем по­надобилось открывать медицинский центр, в котором стоматология объединена с челюстно-лицевым стационаром? В чем уникальность та­кого подхода к лечению?

— Давайте я попробую объяснить последовательно. Клиника у нас двухэтажная, и первый этаж — стома­тология. Конечно, есть клиники премиум-класса, в которых и оснащение, и внешний вид соизмеримы с нашими. Однако в стоматологии у нас — уникаль­ный врачебный состав. В Москве сегодня 14 кли­ник сети Юнидент, а это одна из лучших сетей, и все главные специалисты сети сосредоточены именно у нас. Если врач одной из наших клиник сталкива­ется со сложным случаем, то пациента направляют сюда. Решая самые сложные проблемы, мы совер­шенствуемся, и сегодня клиники Юнидент готовы решить любую задачу в стоматологии.

Теперь разберемся с тем, что у нас на втором этаже. Мы располагаем шикарно оборудованным отделе­нием челюстно-лицевой хирургии со стационаром. Конечно, и здесь точно так же найдутся клиники, и частные, и государственные, занимающиеся вопро­сами челюстно-лицевой хирургии, которые могут составить нам конкуренцию по оснащению, разме­ру, размаху и так далее. Но если рассматривать два этажа нашего центра вместе, как одну клинику, в ко­торой с каждым пациентом параллельно могут ра­ботать и стоматолог, и ортопед, и челюстно-лицевой хирург, то мы увидим, что таких клиник действитель­но больше нет. По крайней мере, я ни одной такой не знаю. А ведь тесное взаимодействие между эти­ми специалистами очень важно и открывает боль­шие возможности для улучшения качества лечения.

— Какие например?

— Один из самых частых примеров – это нехватка у пациента костной ткани для установки импланта­та. Костную ткань можно восполнить забором соб­ственной кости или путем установки искусственной костной ткани. Но бывают моменты, когда исходный объем кости пациента настолько мал, что необходи­мо делать забор трансплантата большого объема. Я не скажу, что эта проблема актуальна для большого процента пациентов, но она имеет место. Если гово­рить об одной клинике, то встречаются, скажем, два случая в год. То есть, для все нашей сети это уже 30 пациентов ежегодно. И до открытия центра мы были вынуждены 30 человек в год отправлять в сторон­ние челюстно-лицевые стационары для забора кост­ ных блоков. И практически всегда, когда пациенты возвращались, мы сталкивались с тем, что костная ткань установлена не совсем так, как нужно имплан­тологу. В итоге и имплантолог, и ортопед вынужде­ны были подстраиваться под ту работу, которую уже сделал хирург, и из-за этого часто страдало качество работы. Эта проблема актуальна не только для на­ших клиник, но, в общем-то, для всех.

— Как это взаимодействие между врачами вы­глядит теперь?

— Хирург-имплантолог и ортопед ставят пе­ред челюстно-лицевым хирургом конкрет­ные задачи, совместно обсуждают план опера­ции, определяют место, куда необходимо устано­вить или нарастить костную ткань. Это же касает­ся и врачей-ортодонтов, которые также обсужда­ют с челюстно-лицевым хирургом план лечения. У нас есть ортодонты, которые даже присутствуют на операциях своих пациентов. Ортодонтия и им­плантация — это были два основных направления, из-за которых вообще появилась задумка открыть челюстно-лицевой стационар.

— Детская стоматология — это в принципе особен­ная работа. Потому что лечение детей может быть сопряжено с психологическими травмами, кото­рые потом остаются у человека на всю жизнь. И ча­сто бывает, что те пациенты, которые уже во взрос­лом возрасте боятся стоматолога и доводят пробле­мы с зубами до крайнего состояния, делают это как раз из-за таких травм. Ребенок на приеме у стомато­лога должен получать только положительные впечат­ления. Конечно, у нас работают с детьми очень про­фессиональные врачи. Наш детский стоматолог Та­тьяна Алексеевна Нефедова, умеет находить подход к каждому ребенку — это редчайшее качество. И как ей это удается, я, честно говоря, с трудом пони­маю. У нас очень классно оформлен детский каби­нет. Но особенность нашей клиники в том, что у нас есть возможность проводить лечение под общим наркозом, что сводит на нет риск причинить ребен­ку дискомфорт, даже если требуется большой объ­ем лечения.

— Возникает вопрос, откуда у родителей этот страх. Если он исходит из старых представлений о том, что любой общий наркоз отнимает пять лет жизни, то это, конечно, заблуждение. Анестезиология сделала большой прорыв, и не только препараты, которые сейчас используются, но и вся технология проведе­ния наркоза, стала принципиально другой. Мы ис­пользуем аппаратуру, которая абсолютно безвред­на, к тому же все современные препараты полно­стью выводятся из организма в течение суток. Чаще всего под наркозом у нас лечатся, конечно, дети, но есть еще достаточно большое количество взросло­го населения, которое никоим образом не хочет ре­шать свои проблемы с зубами под местной анесте­зией. Чаще всего люди боятся имплантации, хотя на самом деле установка имплантата — менее травма­тичная операция, чем, например, удаление зуба. Я не говорю слово «боль», потому что при использо­вании тех анестетиков, которые у нас есть, боль в стоматологии отсутствует как класс. Но страх у паци­ентов все равно бывает, и все равно есть люди, ко­торые хотят просто заснуть и проснуться, когда все уже будет готово.

Почему нет? Я не покривлю ду­шой, если скажу, что у нас лучшая команда ане­стезиологов в Москве. Заведует нашим отделени­ем анестезиологии Владимир Хамидович Тимерба­ев, и я очень горжусь тем, что меня жизнь столкну­ла с таким человеком. Он профессор, доктор меди­цинских наук, кроме нашей клиники он также заве­ дует отделением анестезиологии в Институте Скли­фосовского. И он сумел собрать прекрасную коман­ду. Я двадцать лет работаю в челюстно-лицевой хи­рургии, и сотрудничал с очень многими анестезио­логами, но более комфортно в работе, чем с этими людьми, я себя никогда не чувствовал.

Атмосфера в детском отделении клиники способствует тому, чтобы ребенок получал только положительные эмоции

— Нет, не доводилось. Перед тем, как в 2013 году я пришел сюда, я был заведующим отделением челюстно-лицевой хирургии в Первом медицин­ском университете имени Сеченова.

— Вас не смущает что, на самом деле, у мно­гих пациентов есть предубеждения, связанные с частными клиниками. Все-таки мы говорим о сложных операциях. Не все готовы довериться специалистам частной клиники — кто знает, как здесь что контролируется.

— Абсолютно правильно вы сейчас сказали, это дей­ствительно так. И я, двадцать лет проработав в госу­дарственных медучреждениях, считал, что никогда в жизни не пойду работать в частную клинику, пото­му что у меня и у самого есть много предубеждений. Я знаю очень много частных клиник, где проводится анестезиологическое пособие, при этом анестези­ологи сами приносят препараты, необходимые для проведения наркоза, используют свои инструмен­ты, расходные материалы. Вот это, наверное, дей­ствительно страшно. В Юнидент все под очень жест­ким контролем, это и политика самой сети клиник, и требование врачей, которые здесь работают. Если бы здесь работали врачи, которые только что закон­чили институт, это одно. Но у нас хирурги и анестези­ологи с двадцатилетним стажем из ведущих учреж­дений Москвы, это и Первый Мед, и ЦНИС, и Третий мед, и институт Склифосовского. А оснащение кли­ники — это вообще отдельный разговор, это лучшее оборудование, которое на сегодня есть. Несмотря на то, что я работал в ведущем вузе страны, оснаще­ние, которое есть сейчас здесь, и то, которое было, это две абсолютно разные вещи.

— Что дает это оборудование, какие дополни­тельные возможности?

Медицинский центр оснащен самым современным и качественным оборудованием

— У нас здесь стоит самое современное рентген-оборудование, включая компьютерный томограф, и все оно под рукой. Уже во время консультации мне ничего не стоит зайти в рентген-кабинет, и сделать любое исследование и прямо здесь же спланиро­вать операцию. Что касается оборудования, которое используется в хирургии, допустим, ультразвуковой скальпель — это аппарат, который позволяет работать на кости, совершенно не травмируя при этом слизистую. Сам инструмент работает таким образом, что исключа­ет какое бы то ни было повреждение мягкой тка­ни. У нас есть самые современные лазерные систе­мы. Это уникальный способ лечения, о котором се­годня знают многие пациенты. Он помогает нам ра­ботать в хирургии бескровно, решать многие хирур­гические проблемы достаточно быстро и аккурат­но. На самом деле, какое оборудование ни возь­ми, оно все высокотехнологичное. Те же инструмен­ты для расщепления костной ткани. Оборудование позволяет делать меньший разрез, наносить мень­ше травм слизистым оболочкам, что минимизирует послеоперационные осложнения, отеки и дает воз­можность пациенту после операции чувствать себя намного лучше.

— Кто собирал команду врачей?

— На самом деле, мы здесь практически все зна­комы более десяти лет. С кем-то вместе работали в других учреждениях или просто знали друг о друге, у нас ведь практически все занимаются научной де­ятельностью. Ну, наверное, нескромно это прозву­чит, но команду врачей формировал я.

— По какому принципу вы приглашали специали­стов?

— Первое — профессионализм, второе — умение работать с людьми. К сожалению, иногда бывает так, что эти два качества не сочетаются. Человек может быть очень профессионален, но при этом не уделять достаточно времени общению с пациентами — меня такой подход не устраивает. Я считаю очень важным не жалеть время на то, чтобы человека выслушать, подробно объяснить ему все, что ты планируешь де­лать. Врач должен любить свою специальность, и об­щение — ее неотъемлемая часть. Ну, а професси­онализм — это однозначно. На самом деле, я гор­жусь каждым специалистом, который у нас работа­ет. Если говорить подробнее о наших врачах, я даже не знаю, с кого начать, потому что у нас действитель­но команда, и о каждом я готов рассказывать и рас­сказывать. Если кратко, то у нас очень грамотный хирург-имплантолог Игорь Павлович Ашурко. Это человек, который постоянно развивается, ездит по конференциям, семинарам. Он очень широко мыс­лит, владеет всеми методами в костной пластике, к любой ситуации всегда подходит индивидуально, продумывает каждое решение, планирует, и, я счи­таю, часто находит гениальные выходы.

Очень горжусь, что у нас работает Роберт Юрьевич Амерханов, ортопед. Мы с ним оба из Казани, при­мерно в одно время заканчивали Казанский госу­дарственный университет. У меня осталось очень много друзей в стоматологическом мире Казани, ко­торые до сих пор, уже более десяти лет, вспоминают его и говорят, что Роберт Амерханов был одним из лучших ортопедов в городе.

Меня всегда поражает, как работает наш главный терапевт сети Юнидент Яна Александровна Скалет. Она спасает такие зубы, которые, на мой взгляд, спасти невозможно. Ее заслуга еще в том, в на­шей клинике появился микроскоп, и теперь уже и остальные терапевты сети тянутся использовать этот инструмент. Лечение под микроскопом — это совер­шенно другой уровень оказания помощи. То, что со­вершенно невозможно осуществить под контролем глаза, с использованием микроскопа делается без проблем.

— Что в первую очередь входит в ваши профес­сиональные интересы как хирурга?

— Вообще, я довольно много занимался научной работой, у меня есть и рацпредложения, и патенты, и немало публикаций. Я все-таки восемь лет пре­подавал на кафедре Казанского государственно­го медицинского университета и почти десять лет на кафедре Первого мединститута. Та научная ра­бота, которую я вел, здесь, наверное, не очень ак­туальна. Поэтому здесь у меня уже немного другая область интересов. Недавно к нам поступил паци­ент, у которого мало того, что не было костной ткани на верхней челюсти, то есть ему необходимо было делать операцию синус-лифтинг, но и плюс к этому был одонтогенный гайморит, и он нуждался в опера­ции радикальной гайморотомии. Мы провели пер­вую операцию достаточно успешно, и через полго­да пациент пришел к нам на синус-лифтинг. И како­во было наше удивление, когда мы увидели, что за полгода у него выросла костная ткань. Образование костной ткани после гайморотомии — само по себе не новость, но чтобы она выросла на 14 миллиме­тров — это достаточно уникальный случай. Чест­но говоря, меня он меня заинтересовал, и сейчас я хочу пересмотреть истории своих пациентов, пона­блюдать за теми пациентами, которых оперирова­ли другие хирурги, хочу более подробно изучить это явление. Есть много интересных вопросов, которые сейчас еще в медицине не решены. И команда вра­чей, с которыми я здесь работаю, плюс уникальное оснащение, возможности операционной, дают мне очень хороший шанс развиваться и искать новые пути, как помочь нашим пациентам.

— Вы часто работаете с пациентами командой?

— Есть очень много случаев, которые мы разбира­ем коллегиально, и если мы не знаем, как выйти из ситуации, привлекаем других специалистов, ищем всю информацию по этой теме. Иногда мы выве­шиваем на медицинских форумах свои интересные случаи, какие-то нестандартные решения, которые имели успех. Довольно часто к нам после этого вра­чи присылают своих пациентов за советом. Недавно приехал пациент из Германии, как раз после такой публикации на форуме.

— Что это был за случай?

— Пациент хотел сделать несъемный протез, но ему предлагали в лучшем случае так называемое услов­но съемное протезирование, которое все равно предполагает для человека какой-то дискомфорт. Это был действительно непростой случай, потому что для протезирования не хватало большого объ­ема костной ткани. И в Германии ему не могли по­мочь. Не знаю, в какие конкретно клиники он обра­щался, не могу говорить обо всей Германии, но, по крайней мере, те врачи, к которым этот пациент об­ращался, несъемное протезирование предложить ему не могли. И тогда ему посоветовали обратить­ся в нашу клинику. Мы сделали пациенту подсадку костной ткани, причем даже не понадобилось вме­шательство челюстно-лицевого хирурга, потому что был применен достаточно интересный метод кост­ной пластики с использованием титановой сетки и костного материала. Конечно, уникальным этот ме­тод никак назвать нельзя, потому что для человека, который владеет им в совершенстве, он достаточно простой и банальный. Но для тех людей, которые по­том видели результат, для них это было уникально. Мы полностью восстановили пациенту альвеоляр­ный отросток, восстановили высоту костной ткани. Да, эта работа длилась почти девять месяцев, но в итоге пациент получил все то, что он хотел.

С супругой Татьяной и дочерьми

— Последние восемь лет детьми. Старшей дочери восемь, а младшей пять. Все, что увлекает детей, увлекает и меня. Если в этом году их увлекают лыжи, значит, мы катаемся на лыжах, если рисование, зна­чит, меня увлекает рисование.

— Лично для вас этот год чем был интересен в работе?

— За этот год, на самом деле, мы сделали практи­чески все операции челюстно-лицевой области, ко­торые только встречаются. Включая операцию по удалению плеоморфной аденомы слюнной желе­зы с выделением тройничного нерва, что достаточ­но сложно. Работали с травмами челюстно-лицевой области, переломами, и операции проходили, я счи­таю, достаточно успешно. Наиболее частые патоло­гии, с которыми сталкиваются наши пациенты — это гаймориты. И мы можем оперировать разными спо­собами: у нас есть и радикальная гайморотомия, и есть более щадящая, при помощи эндоскопа. И, на самом деле, для меня как для челюстно-лицевого хи­рурга работать здесь очень интересно. И хотя, когда я был заведующим отделением, у меня было сорок коек, что, конечно же, гораздо больше, чем здесь, у меня не было возможности сосредотачивать столько внимания на каждом случае, как сейчас.

Еще, знаете, в моем сознании за этот год про­изошел переворот. Я закончил институт двад­цать лет тому назад, и мои знания по терапевтиче­ской и ортопедической стоматологии остались, на­верное, в том прошлом. Двадцать лет я занимал­ся челюстно-лицевой хирургией, и тот прогресс, то развитие, которые приобрела сейчас стоматоло­гия, прошло мимо меня, и сейчас, конечно, поверг­ло меня в шок. То, что можно сейчас сделать, какие зубы можно спасти, какие сложные ситуации мож­но восстановить — меня потрясло. За время рабо­ты в Юнидент мы столкнулись с рядом очень слож­ных случаев, некоторые пациенты проходили лече­ние почти год, и сейчас я вижу, насколько они счаст­ливы, когда наконец-то получили то, к чему стреми­лись. Видно, что это даже в какой-то степени смог­ло изменить их жизнь. Они широко улыбаются, и их искренняя радость видна со стороны. Честно гово­ря, я не задумывался, что стоматология может при­носить людям такое счастье. Я открыл для себя, что стоматология, наверное, одна из первых областей в медицине, которая может настолько улучшить каче­ство жизни. И я счастлив, что к этому причастен.

6 февраля 2015

Давиде Фьяни: Для конкурентоспособности сегодня важнее всего инновации

Год назад компания UNIDENT стала эксклюзивным представителем продукции итальянского производителя компрессоров MGF в России. Сегодня мы хотим познакомить вас с управляющим директором компании MGF Давиде Фьяни. Он рассказывает нам, над чем сегодня работает их компания, об истории и особенностях признанного во всем мире итальянского бренда.

16 октября 2014

Кирилл Левин: Развитие стоматологии как отрасли — это результат совместных усилий большинства стран мира

DENTSPLY ежегодно выводит на рынок новые продукты, что дает лишние поводы для внимания к этой компании. Ее разработки фундаментальны: она стала заметным источником сегодняшних инноваций в стоматологии. Бизнес-директор DENTSPLY по странам СНГ Кирилл Левин рассказывает о процессах, происходящих сегодня в отрасли, о последних значимых достижениях компании, о том, как она превратилась в настоящий бренд.

17 июля 2014

Никола Тонелли: Наша сильная сторона – качество и техническая поддержка оборудования

Итальянский производитель MyRay входит в группу компаний Cefla, которая сегодня является одним из ведущих стоматологических холдингов в мире. Компания выпускает широкую линейку систем визуализации, которые разработаны специально для стоматологии. MyRay ставит перед собой задачу упростить диагностику, сделать ее более точной и современной. Мы представляем интервью с директором по экспорту Cefla Dental Group Николой Тонелли.

18 февраля 2014

Дейв Пуллен: Через год цифровые технологии получат значительное развитие

На мировом рынке диагностическое оборудование Carestream Dental играет важную роль. Как ведущий производитель рентгеноборудования компания является одним из главных поставщиков инновационных решений в отрасли.

16 февраля 2014

Интервью с управляющим директором группы компаний Cefla Паоло Буссолари

Группа компаний Cefla является одним из лучших производителей стоматологического оборудования в Европе. Продукция под брендами, объединенными в холдинг Cefla Dental Group, представлена всех во всех сферах стоматологического бизнеса.